Неужели КГБ способствовал сохранению христианских ценностей?

Небольшая историческая справка

  Комите́т госуда́рственной безопа́сности CCCP  
(КГБ СССР; разг. «комитет», «органы») — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год.

  

  Основными функциями КГБ были внешняя разведка, контрразведка, оперативно-розыскная деятельность, охрана государственной границы СССР, охрана руководителей КПСС и Правительства СССР, организация и обеспечение правительственной связи, а также борьба с национализмом, инакомыслием и антисоветской деятельностью. Также в задачу КГБ входило обеспечение Центрального комитета КПСС (до 16 мая 1991 года) и высших органов государственной власти и управления СССР информацией, затрагивающей государственную безопасность и оборону страны, социально-экономическое положение в Советском Союзе и вопросы внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности советского государства и коммунистической партии.

  
  В систему КГБ СССР входили четырнадцать республиканских комитетов государственной безопасности на территории республик Союза ССР; местные органы государственной безопасности в автономных республиках, краях, областях, отдельных городах и районах, военных округах, соединениях и частях армии, флота и внутренних войск, на транспорте; пограничные войска; войска правительственной связи; органы военной контрразведки; учебные заведения и научно-исследовательские учреждения; а также так называемые «первые отделы» советских учреждений, организаций и предприятий.

  Пятое управление КГБ СССР (разг. «Пятка») — структурное подразделение КГБ СССР, ответственное за контрразведывательную работу по борьбе с идеологическими диверсиями противника.  В 1967 году в данном управлении был образован 4-й отдел, который работал по линии религиозных организаций; занимался кураторством над церковью.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%CA%EE%EC%E8%F2%E5%F2_%E3%EE%F1%F3%E4%E0%F0%F1%F2%E2%E5%ED%ED%EE%E9_%E1%E5%E7%EE%EF%E0%F1%ED%EE%F1%F2%E8_%D1%D1%D1%D0

http://ru.wikipedia.org/wiki/Пятое_управление_КГБ_СССР

Материал из Википедии — свободной энциклопеди

  

   Поверьте, я не адвокат для КГБ и для СССР, так как считаю эти "образования" огромным злом. Я не призываю возвращаться в чье – то коммунистическое прошлое, лишь предлагаю строить наше христианское будущее, при этом, не пренебрегая уроками церковной истории. Представляя вашему вниманию свои размышления, хочу чтоб вы знали, - меня не волнуют судьбы нескольких сотен современных украинских баптистских пасторов и пресвитеров, а также их обнаглевших детишек. Я переживаю о славе Божьей и о духовном состоянии и праведной жизни сотен тысяч рядовых верующих. Да, я за то, чтоб пришло нечто похожее на КГБ и проучило зарвавшихся «служителей», чтоб напомнило всем о ЦЕННОСТЯХ христианской веры. Почему я так заявляю? Да потому, что   "любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу"  (Рим. 8:28). А еще потому, что  "начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее" (Рим. 13:3). Это не я придумал, так говорит Библия, которую не хотят читать, изучать и исполнять современные верующие бунтовщики, но в которую они, скорее всего, заворачивают селедку. Понимаю, что мои слова могут вызвать бурю негодования, мол, «наши деды и отцы страдали за веру, были гонимы и осуждены, а ты тут разглагольствуешь». Кто – то считает, что вправе сказать: «Это не у тебя отбирали Библию, не тебя репрессировали и разлучили с семьей, сделав преступником. Это не тебя гнали, обзывали и унижали за веру в Христа!». Спокойно.  Во - первых, вы не знаете, чего мне стоит вера в Христа. Во - вторых, давайте не выходить за рамки поднимаемых мною проблем и обратим свое внимание на пресвитеров и пасторов.

  

   Есть в Киеве довольно большая баптистская община. В ней более тридцати верующих, осужденных за веру во времена СССР. Пресвитера этой церкви, как и в других «старых» общинах, рассказывают о страшном КГБ, о разделении в братстве, проведенном коммунистическим режимом. Верующие слушают и думают: «Какой страшный КГБ!». И при этом они совершенно отвлечены от главного вопроса: если разделения в церквях совершил КГБ, а самого КГБ уже двадцать два года не существует, то почему церкви до сих пор не примирились и не объединились, т. е. не устранили разделение?

  

  Еще раз. КГБ и СССР разделил братство верующих. КГБ и СССР исчезли 22 года назад. Почему продолжается разделение? Да может дело не в КГБ? Совершенно верно, дело не в КГБ, а в том, что руководителям церквей выгодно разделение. «Служителя» не хотят объединения, так как многим из них придется остаться без кормушки, без своего пасторского кресла, без подпитки своего вышедшего из берегов эга, без проповеднической кафедры и больших развесистых ушей нещепетильных слушателей. «Благодаря» разделению существует масса независимых церквей и миссий, христианских организаций и центров. Каждое из этих мест имеет своих спонсоров и есть золотой жилой для пасторов и их отпрысков.

  

  Меня волнует то, что «служителя» держат моих братьев и сестер в невежестве и духовной тупости, искажают исторические факты, манипулируют ими, используя  страх перед КГБ, СССР и коммунизмом. А ведь возможно, Господь использовал инструмент под названием «КГБ» для того, чтобы научить Своих детей терпению, а «служителей»  избавить от превозношения, вонзив каждому их них жало в плоть? Или зря говорит Писание: "Любящим Бога, призванным по Его изволению, ВСЕ содействует ко благу"? А что если КГБ был для баптистских руководителей проверкой на вшивость? При КГБ баптисты верили, что власти  над ними Богом установлены и прославляли Его. А еще при КГБ в лексиконе верующих не было фразы «гражданская позиция», которой наши современники – баптисты размахивают, как флагом.

     

     По меркам здравомыслящего светского человека - СССР и КГБ - это величайшее зло, когда - либо изобретенное человечеством. А по стандартам библейской веры - испытание, хоть и весьма жуткое.

  

  Знаю одного пресвитера, назовем его Сеня. Он с кафедры и вне ее рассказывал, что у него и дед, и отец были верующими, были служителями и пламенными проповедниками, да и сам Сеня почти с пеленок уверовал в Христа. И вот однажды брат Сеня, повзрослев конечно, оказывается призванным в советскую армию для прохождения службы в Германии! Потом, отслужив, остается там же работать вольнонаемным! И это ребеночек верующих родителей, да еще и при КГБ! Такое в принципе было невозможно, если Сеня, конечно, не продался комитету с потрохами. Не рассказывайте мне о зверствах против «служителей».

  

  Во времена Советского Союза, когда «свирепствовал» КГБ, украинских девушек не похищали, чтоб продать в сексуальное рабство. Украинские корабли и украинских моряков не арестовывали в заграничных портах. Сомалийские пираты даже под пытками не согласились бы захватить советских граждан с целью получения выкупа.  Когда «свирепствовал» КГБ, тогда не было рэкетиров, не было «МММ» и прочих «трастов», ограбивших миллионы граждан; также не было олигархов, а в милиции служили идейные мужи; людям, даже верующим (!), государство бесплатно давало квартиры, бесплатно их лечило и бесплатно учило в ВУЗах. Всем этим напрямую и косвенно занимался КГБ. А еще Комитет госбезопасности не давал расплодиться на украинской земле всевозможной псевдо христианской нечисти, слитой к нам из "христианского" запада, в который так рвутся верующие бунтовщики. При КГБ также не было афроукраинских пасторов – разводил.

  При КГБ не было в церквях такого нашествия посредственных, жуликоватых, беспринципных и аморальных типов в пасторских погонах и пресвитерских эполетах. КГБ давал всем понять, что не каждый может стать пастухом Божьего народа, а только тот, кто Бога боится, царя чтит и братство любит; кто готов страдать за веру, за братьев и сестер, за Библию. КГБ создавал ценность веры в Господа Иисуса.

  А знаете, какую неоценимую пользу приносил баптистским церквям КГБ? Он держал пресвитеров в смирении и в кротости, защищал их от превозношения. КГБ учил «служителей» проводить жизнь тихую и безмятежную, работать своими руками и ценить общение с верующими, а не с депутатами и бандитами. КГБ не пускал «служителей» разъезжать по заграницам, и они бедные, все свои немногие дни, отведенные им комитетом, проводили в служении в общинах. КГБ не давал развернуться в Украине иностранным религиозным миссиям, и «гонимые» пресвитера не могли присваивать чужие деньги и жиреть за счет пожертвований зарубежных доверчивых верующих. А еще КГБ создавал такие условия жизни для всех «служителей», что они ценили церковное общение, ведь с ними больше никто и не захотел бы поддерживать отношения! КГБ постоянно указывал «служителям» их место, и пресвитера знали, что этому месту не было места в социалистическом обществе. «Служителя»  понимали, что не вписываются в жизнь советского государства, и ценили то, что приготовил Христос на небе для каждого верующего, ждали встречи с Господом. КГБ давал понять всем «служителям», что они антисоветские элементы, и что должны вести себя тише воды и ниже травы. При КГБ  «служителя»  не заходили с важностью, как апостолы Христовы, в госучреждения, и не являлись к чиновникам и депутатам,  чтоб качать права, просить деньги на проведение евангелизаций, требовать кусочек земли для строительства Дома Молитвы. КГБ гнал их в церкви к верующим и напоминал, что они не от мира сего и что дружба с миром есть вражда против Бога. КГБ не разрешал печатать в СМИ интервью с баптистскими пресвитерами, не пускал их красоваться на телевидение и у безвестных «служителей» было время готовить проповедь. Сердца пресвитеров не заплывали жиром равнодушия и жестокости, они способны были утешать страдающих, потому что сами страдали. И «служителя», и простые верующие знали, что страдать им суждено. И не роптали, и не возмущались, и не бунтовали.

  При КГБ баптисты - музыканты объединялись в группки, в оркестры и пели на свадьбах "за спасибо", а не за "по 500 грн на члена группы".  Приглашение играть и петь на христианской свадьбе они рассматривали как драгоценную возможность прославить Господа и засвидетельствовать пред миром о своей вере, как возможность послужить братьям и сестрам, как повод, чтоб провести время в общении со своими единоверцами.

  При КГБ верующие не объединялись с мятежниками и не бросали камни в милиционеров; не кучковались по соцсетям, чтоб  с духовными лицами обливать грязью власть, установленную им на добро тем Богом, в которого они, якобы верят. Те, кто называл себя христианами, верили Библии, которая сказала: «Нет власти не от Бога, существующие же власти Богом установлены». Верили, и терпением спасали свои души. 

    

    Что случилось с нашими  сердцами, с нашими христианскими убеждениями, с нашими библейскими ЦЕННОСТЯМИ? Почему верующие решили, что «гражданская позиция» позволяет неповиноваться Священному Писанию? Получается, христиане в Фессалониках были глупы, терпеливо перенося страдания. Им нужно было объединиться с безбожниками, построить баррикады и назвать кесаря бандитом и уголовником. Выходит, что Давид ошибался, тринадцать лет терпя законную, Богом установленную и Богом отвергнутую, охотящуюся за ним власть? Не обманывайтесь, ведь именно о таком "ошибающемся" Давиде Господь сказал: "Он муж по сердцу Моему!" Сам Господь через Соломона говорит Своим сыновьям: "Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся, потому что внезапно придет погибель от них, и беду от них обоих кто предузнает?" (Прит. 24:21-22). Как еще сказать понятливее!?

  Мы не от мира сего, и пусть этот мир сам разбирается со своими. Мы же вправе слушаться Господа, выполнять Его Слово и навести порядок в своих общинах. Пусть пастора и пресвитера СЛУЖАТ верующим, как Христос, а если не хотят, то пусть Господь пошлет то, что проучит зарвавшихся «служителей» и напомнит всем о ЦЕННОСТЯХ христианской веры. Наша гражданская позиция должна выражаться в том, чтоб мы всегда оставались гражданами неба и чтоб везде, при любых обстоятельствах думали и поступали по законам небесного царства.

Да благословит вас Господь!

Церковь привыкает уважать грешника

Мир вам, уважаемые читатели!

  

  Предлагаю вашему вниманию часть очень и очень важного сочинения. И как я желаю, чтоб не современные пасторские конференции, а "Пастырское правило" стало для пасторов и пресвитеров первой книгой после Библии и чтоб все баптистские служителя пред верующими пообещали хранить его в мыслях, в жизни и в учительстве. И чтоб выполняли свое обещание!

Пастырское правило или о пастырском служении

Григорий Двоеслов

  Сочинение «Regula pastoralis» (Пастырское правило) — один из лучших святоотеческих трактатов по пастырскому богословию, было написано в кон. 590 – нач. 591 г. и посвящено Иоанну, епископу Равеннскому. Трактат состоит из 4 частей: в 1-й речь идет о том, какими качествами должен обладать призывающийся к пастырскому служению; во 2-й — о том, какую жизнь должен вести истинный пастырь; в 3-й — о правилах гомилетики и назидания паствы различных сословий и состояний; в 4-й — о ежедневном смирении и сознании пастырем своего недостоинства. Это сочинение по желанию императора Маврикия еще при жизни Григория Великого было переведено на греческий язык сщмч. Анастасием II Синаитом, патриархом Антиохийским, однако перевод не сохранился. На Западе «Пастырское правило» предписывалось священнослужителям в качестве настольной книги: Майнцским Собором (813) оно было признано первой книгой после Священного Писания и церковных правил; на Реймсском Соборе (813) было прочитано как руководство для пастырей; по свидетельству Гинкмара, архиепископа Реймсского (2-я пол. IX в.), при архиерейской хиротонии поставляемый епископ, держа в руках «Пастырское правило» и книгу церковных правил, клялся хранить эти правила в мыслях, в жизни и в учительстве.

Введение

Достоуважаемому и всечестнейшему брату Иоанну соепископу, Григорий.

   Не нарушая скромности и благорасположения ко мне, ты упрекаешь меня, возлюбленный брат, за то, что я, скрывшись, хотел было уклониться от принятия на себя многотрудного служения пастырского. Чтобы это служение кому-либо не показалось делом легким и маловажным, я излагаю в настоящем сочинении все, чтó относится, по моему разумению, к трудности и важности оного. Этим хочу я предостеречь как тех, которые не вступали еще в звание пастырского служения, чтобы в избрании его не были опрометчивы, так и тех, которые необдуманно домогаются этого звания, чтобы на принятие оного смотрели со страхом и трепетом. В книге этой все разсуждение разделяется у нас на четыре части, дабы читатель мог с отчетливостию переходить от предмета к предмету шаг за шагом, как бы по ступеням лестницы, именно: чтобы каждый, кому обстоятельства указывают вступить на поприще пастырского служения, предварительно размыслил и надлежащим образом обсудил, каким он должен явиться на высоте этого служения; а достигнув оного законно, какую должен он вести жизнь во всю жизнь призвания своего: живя же достойно призвания, каким образом надлежит ему поучать паству свою; наконец, право правяще слово истины, с каким вниманием нужно ему ежедневно следить и за собственными немощами, чтобы ни высота его служения не была чужда смирения, ни образ жизни его не был в противоречии с достоинством сана, ни назидательность словесного учительства его не расходилась с назидательностию доброго поведения, ни учительство не увлекало его к гордости и самообольщению. 

   

   Итак, прежде всего, пусть страх умеряет в нас стремление к пастырскому служению; потом, пусть прохождение этого служения достигнутого без домогательств, оправдывается и самою жизнию пастыря; далее, необходимо, чтобы с добрыми качествами жизни пастырской приумножались и благие плоды устной проповеди между пасомыми; а в довершение всего, нужно, чтобы пастырь размышлением о своей немощи обуздывал всякое самообольщение относительно своих совершенств, да не погасит их гордыня превозношения пред взором невидимого Судии. А так как многие, подобные мне, невежды, не испытав себя, усильно желают и домагаются учить других тому, чему сами не учились, и, не зная важности пастырского служения, считают его самым легким; то я постараюсь вразумить таковых в самом начале этого сочинения, дабы столь опрометчиво отваживающихся, без всякаго обучения, овладеть священным местом учительства отразить у самых, так сказать, врат храма и остановить их дерзновение.

Часть первая

О том, чтó значит достойно приступить к пастырскому служению, и как опасно домогаться его недостойным.

Глава I

Невежды да не дерзают принимать на себя звание пастырского служения.

 Никто в мире не берется учить других какому - либо искуству, не изучив его сам наперед с самою тщательною подготовкою. Как же безразсудно поступают те, которые дерзают принимать на себя пастырское служение, нисколько не приготовившись к этому служению, между тем как управление душами человеческими есть искуство из искуств! А кто не знает, что душевные болезни сокровеннее и опаснее болезней телесных? И однакоже часто случается видеть, что вовсе незнакомые с духовными правилами не страшатся выдавать себя за врачей душ, тогда как не знающие силы и действия трав и мазей не смеют выдавать себя за врачей телесных. Но так как теперь, при содействии Божием, всякая уже власть нынешнего века преклоняется под иго веры; то вот и находятся люди, которые в самой Церкви святой, под видом управления ею, домогаются суетной славы и почестей: желают казаться учителями, стараются одни пред другими превзойти всех прочих, и, как свидетельствует самая Истина, любят первые целования на торжищах, первовозлежания на вечерях и председания на сонмищах (Матф. 23, 6-7; Марк. 12, 38-39; Лук. 20, 46). Но таковые люди потому уже самому не могут достойно проходить служения пастырского, если они достигли его, что стремились к сему смиренному служению из одного тщеславия. Ибо и язык изменяет на кафедре тем, которые учат одному, а заняты бывают другим. На таких-то людей жалуется Господь, говоря чрез пророка: сами себе царя поставиша, а не Мною начальствоваша, и не явиша Ми (Ос. 8, 4); ибо те действительно царствуют от себя, а не по изволению Верховного Правителя и Вседержителя, кои, не имея потребных для сего талантов и не быв призваны свыше, но движимые одним честолюбием и страстию к преобладанию, не скажу достигают, а восхищают кормило правления. И Верховный Судия попускает им возвышаться, но не ведает их; потому что по допущению только терпит их, а приговором суда своего конечно отвергает их и не ведает. Так некоторым, даже творившим чудеса во имя Его, Он скажет: отступите от Меня делатели неправд; не вем вас откуду есте (Лук. 13, 27). Также точно и неразумных пастырей обличал Он чрез пророков: и держащии закон не ведеша Мя, и пастыри нечествоваша на Мя, не ведяще смысла, вси путем своим последоваша (Ис. 56, 11; Иер. 2, 8; 8, 10). Здесь сама Истина жалуется, что подобные пастыри не ведают ее, свидетельствуя тут же, что и Она не ведает их и не признает начальства и власти не познающих ее, потому что не ведающих яже суть Господня не ведает и Господь, по засвидетельствованию апостола Павла: аще ли кто не разумеет, да не разумевает (1 Кор. 14, 38) [1]. И надобно при этом заметить, что часто неведение пастырей вполне соответствует заслугам пасомых, так что хотя они, эти пастыри, собственно по своей вине удалены бывают от Божьего света, однакоже, по праведному суду Божию, из-за невежества их должны бывают страдать и те, которые им последуют, составляя их паству. Посему-то в Евангелии и говорит Истина с учениками наедине: оставите их: вожди суть слепы слепцем; слепец же слепца аще водит, оба в яму впадут (Матф. 15, 14). Потому же и Псалмопевец, не в смысле желания, а по обязанности пророческой, взывает: да помрачатся очи их, еже не видети, и хребет их выну сляцы (Псал. 68, 24). Под очами тут разумеются пастыри, которые для того и поставляются выше прочих членов Церкви, чтобы все предусматривать и руководитъ их: а хребтом названы те, кои последуют им с покорностию. Когда же потемняются очи, то преклоняется и хребет; потому что как скоро у руководителей омрачается свет богопознания — то и последователи их конечно не могут не паст под бременем грехов.

[1] Латинский текст: si quis autem ignorat, ignorabitur — а кто не хочетъ знать, тот и сам не будет познан, — ближе к контексту речи.

Глава II

  Кто жизнию своею не соответствует умственной подготовке, иначе — кто на словах хорош, но на деле не хорош, тот лучше не принимайся за бразды управления пастырского.

  Есть и другого рода люди, которые тщательно изучают правила духовной науки и внимательно следят за умственным усовершением себя в боговедении; но жизнию своею разрушают то, что умом добывают: все поучения и назидания их, почерпаемые из одной теории, а на практике ничем неподтверждаемые, даже нередко в противоречии состоящие, мгновенно и безследно проходят; таким образом чтó проповедуют они словами, тó ниспровергают своими делами. И потому, когда пастырь ходит по стремнинам, то чтó тут удивительного, если стадо, которое следует за ним, ниспадает в пропасть? Обличая такое, пренебрежения достойное, знание пастырей, Господь обращается к ним чрез пророка с следующими между прочим словами: ...яко на благой пажити пасостеся, и останок пажити вашея ногами вашими попираете, и устоявшуюся воду пивасте, и останок ногами вашими возмущаете; и овцы Моя папранием ног ваших живяху, и возмущенную воду ногами вашими пияху (Иез. 34, 18-19). И действительно, сами пастыри на доброй пажити пасутся и пьют чистую воду, когда они почерпают учение свое из чистого источника истины, разумно понимая его; но сию же самую пажить попирают и сию же самую воду мутят они ногами своими, когда порочною жизнию своею омрачают и позорят те святые правила учения, до которых стремятся возвыситься посредством созерцательнаго размышления. И вот попранною ногами пастырей своих пажитью овцы их питаются и пьют возмущенную ими воду; потому что на подчиненных, обыкновенно, не столько действуют слова начальников, сколько примеры и дела их жизни. Пасомые алчут и жуждут чистого учения; но поелику это учение у пастырей их омрачено и опозорено безправственною их жизнию, то они поневоле питаются гнилым хлебом и пьют грязную воду. Таковые-то священнослужители называются у пророка пруглом (мрежи, силок, тенеты) строптивым (Ос. 9, 8), которые соделались в дому Израилевом соблазном беззакония и нечестия (Иер. 5, 30-31; Ос. 6, 9-10). И никто в Церкви из членов ее не бывает столько вреден и пагубен для нее, как такие священнослужители, которые, живя дурно и уродливо, прикрываются именем и саном священным: ибо никто из пасомых не позволит себе обличать пастыря своего в пороках; а между тем пример слабостей его сильно может действовать на паству, которая, из уважения к сану священнослужителя, привыкает уважать грешника. О, конечно, эти недостойные пастыри с трепетом избегали бы такой тяжкой вины и ответственности, если бы чутким слухом сердца своего наперед вняли приговору возвещающей Истины: иже аще соблазнитъ единаго от малых сих, верующих в Мя, уне есть ему, да обесится жернов осельский на выи его, и потонет в пучине морстей (Матф. 18, 6; Марк. 9, 42; Лук. 17, 1-2). Под жерновом ослячим, конечно, надобно разумет здесь круговращения на подобие мельничных камней (ворочаемых ослами), и вообще суетные заботы мирской жизни; а под бездною морскою — тяжкое осуждение и наказание. Посему, если кто, достигая священного сана, развращает других или словом или примером в этом сане; то без сомнения лучше было бы и для него и для других, если бы он таковую жизнь свою земную проводил до смерти в ином месте и при иных условиях, а не в таком звании и на таком посту, где служит соблазнительным примером для других к оправданию и чужих слабостей чрез подражание: ибо, если бы он один пал, не увлекая за собою других, то не столько был бы виновен, а потому и на суде Божием подлежал бы меньшему осуждению и наказанию.

Глава III

  О важности пастырского управления; и  что пастыри не должны страшиться никаких несчастий в сей жизни, а напротив того должны опасаться обольщений суетного счастия.

  Я слегка коснулся этого предмета, желая показать, как велика ответственность пастырского служения, чтобы недостойные не отваживались принятием его на себя осквернять священные обязанности церковного управления, и, вместо возвышения, не подверглись падению. Посему-то апостол Иаков с кротостию и отеческою любовию воспрещает подобное домогательство, говоря: не мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем (Иак. 3, 1); посему же и сам Ходатай Бога и человеков, не смотря на тó, что Он от вечности есть Царь неба и превосходит разумом и ведением всех небесных духов, избегал царствия земного, как в Евангелии о Нем сказано: Иисус убо, разумев, яко хощет приити, да восхитятъ Его и сотворятъ Его царя, отъиде паки в гору един (Иоан. 6, 15). И кто неукоризненнее и достойнее мог бы принять на себя начальство над людьми, как не Он, Который теми же и управлял бы существами, которые сам создал? Но поелику Он пришел на землю во плоти для того, чтобы не только искупить нас своими страданиями, а и научить своих последователей примером своей жизни, как жить должны мы: то и не восхотел быть царем, сворее же последовал добровольно на пропятие; от предложенной Ему самой высшей почести земной уклонился, а возжелал быть преданым позорной смерти, чтобы и мы, как члены Его, научились от Него убегать почестей мирских и не страшиться напастей, возлюбить страдания за истину и со страхом уклоняться от суетного счастия; потому что это счастие мнимое часто от напыщенной гордости портит сердце человеческое, а бедствия в горниле скорбей очищают его. В счастии человек делается более или менее надменным, а въ несчастии большею частию смиряется; при счастии он забывается, при несчастии же волею-неволею приходит в сознание себя; счастие нередко губит и добрые дела наши прежние, а несчастие удобнее покрывает упущения и заглаждает грехи многих протекших лет. Бедствия в сей жизни составляют лучшую школу для укрощения нашей гордости; а как только подымаемся на высоту почетных должностей, в тоже время подвергаемся и опасности тщеславия и гордости. Так Саул, который, признавая себя сначала недостойным власти, убегал от нее, коль скоро принял бразды правления, тотчас и возгордился: ибо, желая пользоваться уважением в народе, он не захотел сносить публичных укоризн от того, кто помазал его на царство, и в негодовании раздрал на нем ризу его (1 Цар. 10, 22; 15, 17-23). Так и Давид, который, по свидетельству самого Бога, почти во всем угождал Ему, когда прошли дни испытания его, вскоре впал в тяжкий грех, умертвив безжалостно и безчеловечно мужа, к жене коего почувствовал преступную страсть: и тот, который прежде был милостив и снисходителен к самым злодеям, возъимел потом дерзость в страстном омрачении посягнуть на жизнь мужа добродетельного (1 Цар. 13, 14; Псал. 83, 21; Деян. 13, 22; 2 Цар. гл. 11). До того времени он не решался лишать жизни и гонителя своего, врага, который был в его руках; а после того, во вред своему войску, находившемуся в опасности, велел умертвить и верного воина своего! И конечно за этот тяжкий грех он был бы отчужден от сонма избранных Божиих, если бы новые удары бедствий не обратили его на путь покаяния и спасения.

Глава VIII

 О тех, которые домогаются начальственной власти, и в оправдание своего прихотливого стремления ссылаются и опираются на слова Апостола (1 Тим. 3, 1).

  Многие, домогающиеся начальственной власти, в оправдание своего прихотливого стремления, прибегают к словам Апостола, который говорит: аще кто епископства хощет, добрá дела желает (1 Тим. 3, 1), думая найти в них для себя опору. Но Апостол, похвалив это желание, тотчас же представляет и опасную его сторону, присовокупляя вслед за тем к своим словам и следующее: подобает убо (же) епископу быти непорочну (1 Тим. 3, 2). А далее он показывает, в чем именно состоит эта непорочность, последовательно перечисляя один за другими необходимые для пастырей и вообще священнослужителей совершенства. Таким образом Апостол и одобряет желание епископства и устрашает желающих его необходимыми для сего требованиями. Он как бы так говорит: я хвалю ваше желание, но сперва узнайте тó, чего вы желаете; иначе, если вы пренебрежете самоиспытанием, то тем постыднее будет для вас укоризненность вашего недостоинства, чем поспешнее взойдете вы на высоту духовных почестей, открытую для взора всех. Как весьма опытный в деле духовного управления, Апостол одобрением своим побуждает нас стремиться к этому высокому служению, а изображением трудностей оного обуздывает в нас всякую поспешность и опрометчивость. Мысль о том, как непорочна должна быть жизнь епископа, имеет целью у Апостола предохранить всех и каждого от гордости и самонадеянности; а тем, что похваляет желание этого звания, столь непорочного, он хочет усилить любовь и расположенность к добродетели вообще. Впрочем нужно заметить, что Апостол говорил так в то еще время, когда каждый представитель Церкви своей первый делался жертвою мучителей. Значит, тогда похвально было желать епископства и потому уже, что с ним соединялась и явная опасность подвергнуться тягчайшим страданиям. Имея это в виду, Апостол и самую должность епископскую почтил названием доброго дела, сказав: аше кто епископства хощет, добрá дела желает (1 Тим. 3, 1-12; Тит. 1, 1-9). Таким образом, всяк по себе может судить безпристрастно, имеет ли его желание епископствовать какое-нибудь отношение к истинному епископству, если он смотрит на это звание не как на служение доброму делу, а только как на средство к достижению почестей и славы? Епископское служение есть служение священное; но этой святости его не только не любит, но и вовсе не понимает тот, кто, мечтая только о высоте сана, восхищается в тайне мыслию, как другие будут пред ним преклоняться, возвеличивает себя собственными похвалами, дышет одним честолюбием и в восторге от преизбытка всяких прибытков наперед помышляет не о тяжести предлежащих трудов, а о неге и роскоши среди изобилия благ земных. Он ищет мирских выгод в том звании, которое обязано искоренять в людях всякое пристрастие к ним. Понятно, что такой человек, избирающий самое смиренное служение средством к удовлетворению своей гордости и своим личным видам, внутри будет не тó, чем будет казаться извне: из него может выйти не пастырь овец Христовых, а тать и разбойник, не дверми входящий во двор овчий, но перелазящий инде, который под покровом пастырской одежды, подобно волку, расхитит и распудит стадо Христово (Иоан. 10, 1-6).

Глава X

  Кто может и должен приступать к пастырскому служению и принимать на себя в оном начальственное управление.

  Итак, всемерно должно стараться, чтобы на степени пастырей и пастыреначальников поставляемы были в образец жизни для пасомых и подчиненных только такие мужи, которые, умерши для всех плотских страстей, живут уже духом, которые отложили всякое попечение о мирских благах, которые не страшатся никаких бедствий, которые помышляют только о благах внутренних. Вполне соответствуя благочестивым намерениям и стремлениям таковых людей, им не противоречит уже ни тело их под предлогом немощи, ни дух их под предлогом оскорбления. Они не посягают на чужое добро; напротив, они охотно раздают свое собственное. Они всегда готовы от чистого сердца и сострадательной любви извинять и прощать ближнего, не снисходя впрочем, преступлениям его до слабости, но соблюдая законы правосудия. Они ничего не позволяют себе противозаконнаго, а противозаконные действия других оплакивают, как свои собственные грехи. Они искренно соболезнуют чужому несчастию, благосостоянию же ближнего так радуются, как бы оно составляло их собственное благо. Во всем, чтó ни делают они, являют себя пред другими достойным подражания примером, внушая к себе во всех такое уважение, что никто не может упрекнуть их в жизни ни чем, за что бы они должны пред ними краснеть. Они стараются жить так, чтобы и самые черствые и закоснелые души ближних могли размягчаться и умиляться исходящим из уст их благодатным учением, оправдываемым ими на самом деле. Они, как опытные в молитве, из прежних примеров жизни познали уже, чего могут просить и чего не должны просить, и потому могут получить от Господа все, чего бы они ни попросили; им-то, как бы в особенности, и слышится этот отрадный глас Божий: и еще глаголющу ти, реку: се приидох (Ис. 18, 9; 65, 24). Таковы именно должны быть пастыри и пастыреначальники! Ибо, когда и к нам кто приходит с просьбою походатайствовать за него пред тем или другим начальником, который на него разгневался и недоволен, но нам незнаком коротко; то мы тотчас же отвечаем ему: «нет, любезный, нельзя нам ходатайствовать за тебя пред этим господином, потому что мы и сами не пользуемся его особенным благоволением». Если же, таким образом, и человек пред человеком, на которого мало надеется, не отваживается быть ходатаем за кого бы то ни было; то как дерзнет брать на себя ходатайство пред Богом за грехи народа тот, кто не знает и не уверен, заслужил ли он жизнию своею благоволение Божие к себе самому? Или как он будет просить у Него прощения и помилования для других, если не надеется от Него прощения и помилования самому себе? Тут надобно даже опасаться, чтобы, вместо предполагаемого умилостивления, не подвигнут Господа на больший еще гнев из-за своих грехов; ибо все мы хорошо знаем, что когда и пред людьми берется ходатайствовать такое лицо, которое им не нравится, то гнев их чрез то лишь больше усиливается. Итак, кто еще не отрешился совершенно от земных страстей, тот пусть остерегается принимать на себя звание посредника или ходатая в Церкви Божией: иначе он своим предстательством может больше и больше возбудить гнев и раздражить Верховного Судию на занимаемом им месте, и вместо примирения с Божественным правосудием может повергнуть паству свою в совершенное разорение.

...

Полностью прочитать "Пастырское правило" можно здесь:

http://www.frateroleg.name/gregory/pastoralis.htm